Difendi questa umanità Anche restasse un solo uomo
Просто оставлю это здесь, чтобы не потерять. В идеале нужно было бы переписать отрывок с ремарками, но сейчас нет времени.
"Гранатовый браслет" (Акимов, Белослюдов, Королёва) -> Княгиня Вера с неприятным чувством поднялась на террасу и вошла в дом. Она еще издали услышала громкий голос брата Николая и увидела его высокую, сухую фигуру, быстро сновавшую из угла в угол. Василий Львович сидел у ломберного стола и, низко наклонив свою стриженую большую светловолосую голову, чертил мелком по зеленому сукну.
- Я давно настаивал! - говорил Николай раздраженно и делая правой рукой такой жест, точно он бросал на землю какую-то невидимую тяжесть. - Я давно настаивал, чтобы прекратить эти дурацкие письма. Еще Вера за тебя замуж не выходила, когда я уверял, что ты и Вера тешитесь ими, как ребятишки, видя в них только смешное... Вот, кстати, и сама Вера... Мы, Верочка, говорим сейчас с Василием Львовичем об этом твоем сумасшедшем, о твоем Пе Пе Же. Я нахожу эту переписку дерзкой и пошлой.
- Переписки вовсе не было, - холодно остановил его Шеин. - Писал лишь он один...
Вера покраснела при этих словах и села на диван в тень большой латании.
- Я извиняюсь за выражение, - сказал Николай Николаевич и бросил на землю, точно оторвав от груди, невидимый тяжелый предмет.
- А я не понимаю, почему ты называешь его моим, - вставила Вера, обрадованная поддержкой мужа. - Он так же мой, как и твой...
- Хорошо, еще раз извиняюсь. Словом, я хочу только сказать, что его глупостям надо положить конец. Дело, по-моему, переходит за те границы, где можно смеяться и рисовать забавные рисуночки... Поверьте, если я здесь о чем хлопочу и о чем волнуюсь, - так это только о добром имени Веры и твоем, Василий Львович.
- Ну, это ты, кажется, уж слишком хватил, Коля, - возразил Шеин.
- Может быть, может быть... Но вы легко рискуете попасть в смешное положение.
- Не вижу, каким способом, - сказал князь.
- Вообрази себе, что этот идиотский браслет... - Николай приподнял красный футляр со стола и тотчас же брезгливо бросил его на место, - что эта чудовищная поповская штучка останется у нас, или мы ее выбросим, или подарим Даше. Тогда, во-первых, Пе Пе Же может хвастаться своим знакомым или товарищам, что княгиня Вера Николаевна Шеина принимает его подарки, а во-вторых, первый же случай поощрит его к дальнейшим подвигам. Завтра он присылает кольцо с брильянтами, послезавтра жемчужное колье, а там - глядишь - сядет на скамью подсудимых за растрату или подлог, а князья Шеины будут вызваны в качестве свидетелей... Милое положение!
- Нет, нет, браслет надо непременно отослать обратно! - воскликнул Василий Львович.
- Я тоже так думаю, - согласилась Вера, - и как можно скорее. Но как это сделать? Ведь мы не знаем ни имени, ни фамилии, ни адреса.
- О, это-то совсем пустое дело! - возразил пренебрежительно Николай Николаевич. - Нам известны инициалы этого Пе Пе Же... Как его. Вера?
- Ге Эс Же.
- Вот и прекрасно. Кроме того, нам известно, что он где-то служит. Этого совершенно достаточно. Завтра же я беру городской указатель и отыскиваю чиновника или служащего с такими инициалами. Если почему-нибудь я его не найду, то просто-напросто позову полицейского сыскного агента и прикажу отыскать. На случай затруднения у меня будет в руках вот эта бумажка с его почерком. Одним словом, завтра к двум часам дня я буду знать в точности адрес и фамилию этого молодчика и даже часы, в которые он бывает дома. А раз я это узнаю, то мы не только завтра же возвратим ему его сокровище, а и примем меры, чтобы он уж больше никогда не напоминал нам о своем существовании.
- Что ты думаешь сделать? - спросил князь Василий.
- Что? Поеду к губернатору и попрошу...
- Нет, только не к губернатору. Ты знаешь, каковы наши отношения... Тут прямая опасность попасть в смешное положение.
- Все равно. Поеду к жандармскому полковнику. Он мне приятель по клубу. Пусть-ка он вызовет этого Ромео и погрозит у него пальцем под носом. Знаешь, как он это делает? Приставит человеку палец к самому носу и рукой совсем не двигает, а только лишь один палец у него качается, и кричит: "Я, сударь, этого не потерплю-ю-ю!"
- Фи! Через жандармов! - поморщилась Вера.
- И правда, Вера, - подхватил князь. - Лучше уж в это дело никого посторонних не мешать. Пойдут слухи, сплетни... Мы все достаточно хорошо знаем наш город. Все живут точно в стеклянных банках... Лучше уж я сам пойду к этому... юноше... хотя бог его знает, может быть, ему шестьдесят лет?.. Вручу ему браслет и прочитаю хорошую строгую нотацию.
- Тогда и я с тобой, - быстро прервал его Николай Николаевич. - Ты слишком мягок. Предоставь мне с ним поговорить... А теперь, друзья мои, - он вынул карманные часы и поглядел на них, - вы извините меня, если я пойду на минутку к себе. Едва на ногах держусь, а мне надо просмотреть два дела.
- Мне почему-то стало жалко этого несчастного, - нерешительно сказала Вера.
- Жалеть его нечего! - резко отозвался Николай, оборачиваясь в дверях. - Если бы такую выходку с браслетом и письмами позволил себе человек нашего круга, то князь Василий послал бы ему вызов. А если бы он этого не сделал, то сделал бы я. А в прежнее время я бы просто велел отвести его на конюшню и наказать розгами. Завтра, Василий Львович, ты подожди меня в своей канцелярии, я сообщу тебе по телефону.
"Гранатовый браслет" (Акимов, Белослюдов, Королёва) -> Княгиня Вера с неприятным чувством поднялась на террасу и вошла в дом. Она еще издали услышала громкий голос брата Николая и увидела его высокую, сухую фигуру, быстро сновавшую из угла в угол. Василий Львович сидел у ломберного стола и, низко наклонив свою стриженую большую светловолосую голову, чертил мелком по зеленому сукну.
- Я давно настаивал! - говорил Николай раздраженно и делая правой рукой такой жест, точно он бросал на землю какую-то невидимую тяжесть. - Я давно настаивал, чтобы прекратить эти дурацкие письма. Еще Вера за тебя замуж не выходила, когда я уверял, что ты и Вера тешитесь ими, как ребятишки, видя в них только смешное... Вот, кстати, и сама Вера... Мы, Верочка, говорим сейчас с Василием Львовичем об этом твоем сумасшедшем, о твоем Пе Пе Же. Я нахожу эту переписку дерзкой и пошлой.
- Переписки вовсе не было, - холодно остановил его Шеин. - Писал лишь он один...
Вера покраснела при этих словах и села на диван в тень большой латании.
- Я извиняюсь за выражение, - сказал Николай Николаевич и бросил на землю, точно оторвав от груди, невидимый тяжелый предмет.
- А я не понимаю, почему ты называешь его моим, - вставила Вера, обрадованная поддержкой мужа. - Он так же мой, как и твой...
- Хорошо, еще раз извиняюсь. Словом, я хочу только сказать, что его глупостям надо положить конец. Дело, по-моему, переходит за те границы, где можно смеяться и рисовать забавные рисуночки... Поверьте, если я здесь о чем хлопочу и о чем волнуюсь, - так это только о добром имени Веры и твоем, Василий Львович.
- Ну, это ты, кажется, уж слишком хватил, Коля, - возразил Шеин.
- Может быть, может быть... Но вы легко рискуете попасть в смешное положение.
- Не вижу, каким способом, - сказал князь.
- Вообрази себе, что этот идиотский браслет... - Николай приподнял красный футляр со стола и тотчас же брезгливо бросил его на место, - что эта чудовищная поповская штучка останется у нас, или мы ее выбросим, или подарим Даше. Тогда, во-первых, Пе Пе Же может хвастаться своим знакомым или товарищам, что княгиня Вера Николаевна Шеина принимает его подарки, а во-вторых, первый же случай поощрит его к дальнейшим подвигам. Завтра он присылает кольцо с брильянтами, послезавтра жемчужное колье, а там - глядишь - сядет на скамью подсудимых за растрату или подлог, а князья Шеины будут вызваны в качестве свидетелей... Милое положение!
- Нет, нет, браслет надо непременно отослать обратно! - воскликнул Василий Львович.
- Я тоже так думаю, - согласилась Вера, - и как можно скорее. Но как это сделать? Ведь мы не знаем ни имени, ни фамилии, ни адреса.
- О, это-то совсем пустое дело! - возразил пренебрежительно Николай Николаевич. - Нам известны инициалы этого Пе Пе Же... Как его. Вера?
- Ге Эс Же.
- Вот и прекрасно. Кроме того, нам известно, что он где-то служит. Этого совершенно достаточно. Завтра же я беру городской указатель и отыскиваю чиновника или служащего с такими инициалами. Если почему-нибудь я его не найду, то просто-напросто позову полицейского сыскного агента и прикажу отыскать. На случай затруднения у меня будет в руках вот эта бумажка с его почерком. Одним словом, завтра к двум часам дня я буду знать в точности адрес и фамилию этого молодчика и даже часы, в которые он бывает дома. А раз я это узнаю, то мы не только завтра же возвратим ему его сокровище, а и примем меры, чтобы он уж больше никогда не напоминал нам о своем существовании.
- Что ты думаешь сделать? - спросил князь Василий.
- Что? Поеду к губернатору и попрошу...
- Нет, только не к губернатору. Ты знаешь, каковы наши отношения... Тут прямая опасность попасть в смешное положение.
- Все равно. Поеду к жандармскому полковнику. Он мне приятель по клубу. Пусть-ка он вызовет этого Ромео и погрозит у него пальцем под носом. Знаешь, как он это делает? Приставит человеку палец к самому носу и рукой совсем не двигает, а только лишь один палец у него качается, и кричит: "Я, сударь, этого не потерплю-ю-ю!"
- Фи! Через жандармов! - поморщилась Вера.
- И правда, Вера, - подхватил князь. - Лучше уж в это дело никого посторонних не мешать. Пойдут слухи, сплетни... Мы все достаточно хорошо знаем наш город. Все живут точно в стеклянных банках... Лучше уж я сам пойду к этому... юноше... хотя бог его знает, может быть, ему шестьдесят лет?.. Вручу ему браслет и прочитаю хорошую строгую нотацию.
- Тогда и я с тобой, - быстро прервал его Николай Николаевич. - Ты слишком мягок. Предоставь мне с ним поговорить... А теперь, друзья мои, - он вынул карманные часы и поглядел на них, - вы извините меня, если я пойду на минутку к себе. Едва на ногах держусь, а мне надо просмотреть два дела.
- Мне почему-то стало жалко этого несчастного, - нерешительно сказала Вера.
- Жалеть его нечего! - резко отозвался Николай, оборачиваясь в дверях. - Если бы такую выходку с браслетом и письмами позволил себе человек нашего круга, то князь Василий послал бы ему вызов. А если бы он этого не сделал, то сделал бы я. А в прежнее время я бы просто велел отвести его на конюшню и наказать розгами. Завтра, Василий Львович, ты подожди меня в своей канцелярии, я сообщу тебе по телефону.
